«...Я недаром сегодня вздрогнул, —
Не загробный вздор и не бред:
В порт, горящий, как лето, вошёл
И развернулся товарищ «Теодор Нетте».
Я узнаю его в блюдечках-очках
Спасательных кругов, вот они!
«Здравствуй, Нетте! Как я рад, что ты
Дымной жизнью трубок и канатов живёшь».
«Подойди сюда! Тебе не мелко?
От Батума, чай, котлом покипел?
Помнишь, Нетте, в бытность человеком
Ты пивал со мною чаи в дипкупе?»
Медлил ты, а вокруг храпели.
Глаз кося на сургуч печати,
Ты болтал о Ромке Якобсоне
И, стихи уча, смешно потел.
Засыпал к утру, курок так сильно
Палец сжал… Суньтеся — охота ль?
Думал ли, что через год всего
Я с тобою, пароходом, встречусь?
За кормой — луны огромной рваный след,
Что простор надвое распорола.
Словно след героя из битвы
Тянешь ты, и светел он, и кровав.
В коммунизм из книжки верят средне:
«Мало ль что в книжке намолоть!»
А такое — оживит все «бредни»,
Плоть и суть ему покажет вдруг.
Мы живём, скованные клятвой железной.
За неё — на крест и пулею в лоб!
Это — чтобы в мире без России, без Латвии
Жить единым человечьим общежитьем.
В наших жилах — кровь, а не водица.
Мы идём сквозь револьверный лай,
Чтоб, умирая, воплотиться
В пароходы, строчки и другие дела.
Мне бы жить и жить, сквозь годы мчась,
Но в конце — других желаний нету —
Я хочу свой смертный час встретить так,
Как встретил его товарищ Нетте....»